Нечасто услышишь от официальных лиц столь прямолинейное и суровое признание. В Министерстве иностранных дел Узбекистана открыто заявили: да, многие из наших граждан, приезжая на заработки в Россию, ведут себя неприемлемо. Приводятся пугающие цифры: 60% осужденных — за наркоторговлю, 12% — за изнасилования. Представитель МИД Мунира Низамова объяснила это резкой сменой среды: дома человек находится под контролем семьи и общины (махалли), а в России он предоставлен сам себе, и внутренние ограничители срабатывают не у всех.
Это заявление — словно гром среди ясного неба. Обычно в подобных ситуациях звучат обвинения в предвзятости и ксенофобии. Здесь же — взгляд в зеркало без прикрас. И этот взгляд ценен, потому что он снимает с ситуации налет политических спекуляций и указывает на суть проблемы: проблему адаптации и интеграции.
Но валить все только на «раскрепощение» мигрантов было бы слишком просто. Заявление из Ташкента — это лишь одна сторона медали. Давайте посмотрим на системные причины, которые создают питательную среду для такого поведения.
Экономический вакуум. Подавляющее большинство мигрантов едет не за впечатлениями, а за выживанием. Они занимают те ниши, от которых зачастую отказываются местные жители. Это тяжелый, низкооплачиваемый труд. Живут скученно, экономя на всем. Такие условия сами по себе являются стрессовым фактором, повышающим агрессию и отчаяние.
Правовая неопределенность. Сложная и постоянно меняющаяся миграционная политика, коррупция при оформлении документов, страх перед депортацией — все это выталкивает человека в «серую» зону. А находясь вне правового поля, он и к законам относится иначе.
Культурный барьер и отсутствие ориентиров. Представитель МИД права: махалля — это мощный социальный институт, регулирующий поведение. Но проблема не в том, что мигранты «плохие», а в том, что, приезжая в чужую страну, они не попадают в аналогичную структуру, которая бы мягко направляла их. Нет внятной государственной системы адаптации, объясняющей не только права, но и обязанности, нормы поведения, культурные коды принимающего общества.
Что же делать?
Жесткие меры, которые сейчас принимаются (биометрия, ограничения для семей), — это реакция на острый кризис, в том числе на страшные теракты. Они понятны с точки зрения безопасности. Но они лечат симптомы, а не болезнь. Болезнь — это взаимное отчуждение.
Выход видится не в закручивании гаек до бесконечности, а в создании системы.
Со стороны стран-доноров (как Узбекистан): Признание проблемы — первый шаг. Следующий — работа на опережение. Введение обязательных курсов для будущих мигрантов: языковая и правовая подготовка, разъяснение культурных особенностей.
Со стороны России: Осознать, что мигранты — это не временное явление, а часть экономической реальности. Значит, нужна продуманная, долгосрочная политика интеграции, а не просто ужесточение контроля. Это и квоты, и программы адаптации, и работа с диаспорами.
Без совместной, системной работы заявления, даже столь честные, останутся лишь словами. А напряжение будет нарастать. Пока обе стороны не поймут, что они связаны одной экономической судьбой, мы будем ходить по кругу: от всплесков ксенофобии до горьких признаний «сами виноваты». Этот круг пора разорвать.
Мнения, высказываемые в данной рубрике, могут не совпадать с позицией редакции
Источник: argumenti.ru
