На полях прошедшего в Петербурге международного экономического форума (ПМЭФ) поднимался вопрос об автоматическом переводе накопительный пенсий граждан в программу долгосрочных сбережений (ПДС).
В ходе дискуссий глава Комитета Госдумы по финансовому рынку Анатолий Аксаков обмолвился, что не исключено даже «законодательное решение о том, чтобы все были переведены в программу».
Как пояснил в беседе с представителями СМИ член комитета Госдумы по малому и среднему предпринимательству Алексей Говырин, эта инициатива затронет финансовые интересы граждан, имеющих счета в негосударственных пенсионных фондах (НПФ). Ее смысл в том, чтобы пенсионные накопления перестали быть «замороженным» активом, превратившись в актуальный времени действующий рыночный инструмент.
По этой теме на ПМЭФ, кроме депутатов Госдумы, высказывались и другие эксперты, оценивая реализуемость и практическую значимость этой идеи.
Однако простым людям, почитывающим новостные ленты некоторых наших СМИ, позиционирующих форум как главную площадку, на которой озвучиваются глобальные нововведения в нашей политике, экономике и образовании, было достаточно слов о «новой законодательной инициативе» и «автоматическом переводе», чтобы на фоне так и не пережитого еще шока от «пенсионной реформы-2018» заговорить в соцсетях об очередном «людоедском законе» нашей власти в отношении многострадальных пенсионеров.
Так ли это на самом деле?
— Я лично очень скептически отношусь ко всякого рода заявлениям о «новых законодательных инициативах» по этим вопросам, — поделился с «СП» собственной точкой зрения на это счет профессор Финансового университета при правительстве РФ, доктор экономических наук Александр Сафонов.
— Граждане, и прежде всего — так называемые «молчуны», должны самостоятельно принимать решения по размещению собственных средств, в том числе и тех, которые находятся в негосударственных пенсионных фондах. Это во-первых.
Во-вторых, надо понимать, что никакого «автоматического» перевода не может быть в принципе. И вот почему. Система долгосрочных пенсионных накоплений, стартовавшая в текущем году, предполагает личное участие (добровольное согласие участвовать в программе) граждан в накоплениях на старость. То есть участник программы должен из собственных средств ежемесячно перечислять в НПФ определенный взнос, а государство к этому взносу будет прибавлять от 25 до 100% внесенной гражданином суммы (в зависимости от размера ежемесячной зарплаты) в течение 3-х лет.
А средства на счетах граждан в НПФ, которые возникли в результате действия закона об обязательном накопительном пенсионном страховании, перечислялись работодателями с 2001 до 2014 года без согласия работника в форме страховых платежей. Некоторые работники даже и не знали об этом. С 2014 года новые страховые платежи работодатели не производят, а оставшиеся средства инвестируются НПФ в ценные бумаги для получения инвестиционного дохода.
Как же соединить эти две программы? Ну, предположим, что можно объединить «старые» и «новые» счета. Но как можно заставить работника платить ежемесячные взносы, да еще добровольно, если он этого не захочет?
Программы добровольного участия граждан в пенсионном страховании существуют давно, но не смогли получить широкого распространения из-за нескольких причин. Первая — низкий уровень текущего дохода, то есть значительного числа работников, при котором даже 1 тысяча рублей в месяц, направленная на пенсионный взнос, пробивает серьезную брешь в семейном бюджете. Вторая — НПФ в среднем не смогли показать уровень доходности выше уровня инфляции, что приводит к обесцениванию накоплений.
«СП»: Но ПМЭФ — это ведь не та площадка, чтобы просто почесать языком. Если об этом заговорили, значит, есть какие-то основания?
— Дело все в том, что развитие системы долгосрочных накоплений идет далеко не такими темпами, как виделось изначально. Граждане в условиях высокой инфляции потребительских цен вынуждены сосредоточиться на текущих потребностях.
Рост стоимости жилья и машин стимулирует делать среднесрочные накопления в форме депозитов (надежно, прогнозируемый доход, можно забрать деньги в любой момент).
Кроме того, депозиты для них более управляемый и понятный инструмент накоплений, поскольку на данном этапе ставки выше уровня официальной инфляции.
Богатые граждане копят себе на старость без участия посредников в лице НПФ (их активы — это ценные бумаги, недвижимость, бизнес).
Средний же класс (имеющий доход в год выше 3,5 млн рубле), который мог бы потенциально заинтересоваться программой долгосрочных накоплений, не очень большой.
Таким образом ищут разные способы увеличения ресурсной базы программы долгосрочных накоплений.
«СП»: То есть тема перевода средств граждан из НПФ в ПДС возникла не потому, что государству, говоря простыми словами, понадобилось вдруг какими-то окольными путями отобрать деньги у населения и установить над ними свой контроль?
— Речь идет не об этом. Речь идет о том, что нашей экономике нужны так называемые длинные деньги для инвестирования различных проектов через банки — с длинным плечом, лет, скажем, в 15.
Для государства тут есть два дискуссионных контура.
Первый заключается в том, что такими инвестиционными средствами могут стать частные сбережения. Их государство может использовать через программы негосударственного пенсионного накопления. Для этого, соответственно, нужно развивать ПДС, которые на 15 лет забирают эти деньги. При условии софинансирования со стороны государства, с определенными процедурами страхования таких вкладов, по задумке, люди вроде бы должны начать вкладываться в НПФ, которые затем передавали бы саккумулированные средства банкам, чтобы те вложили их в виде инвестиций в те или иные проекты, которые, в свою очередь, обернутся, деньги вернутся, и всем будет хорошо.
Второй контур является внутренним для самих НПФ, которые понимают, что в нынешней ситуации проигрывают с точки зрения размера доходов обычным депозитным вкладам. Потому что депозит может дать на сегодняшний день в среднем около 17% доходности, а пенсионные фонды такой доходности не покажут.
«СП»: Почему?
— Слишком много посредников потому что. НПФ берут деньги граждан и по закону должны их отдать под управление какой-нибудь компании. Та, в свою очередь, может передать их банкам для инвестиций, а может купить ценные бумаги или принять какое-то другое решение, скажем, разместить на депозите. Через какое-то время по итогу это решение, предположим, принесет доход в виде тех же 17%, и тут начинается одно существенное «но».
Когда это процент начнет возвращаться гражданам, то сначала УК «откусит» от этого процента свои дивиденды, затем НПФ вычтет свою долю. И в результате после всех этих «отминусований» конкретный гражданин в лучшем случае получит процентов 12 вместо 17-и. Какой же резон, спросит он сам себя, мне посредников еще кормить?
Поэтому те граждане, которые владеют свободными для вклада средствами, и не видят целесообразности вкладываться в НПФ. Им проще самим копить на старость.
Плюс ко всему корпорации сокращают свои расходы на соцпакеты, предпочитая увеличивать зарплаты, чему народ в массе своей рад, считая, что увеличенные рабочие доходы сегодня лучше, чем повышенные пенсионные в каком-то отдаленном будущем.
Поэтому НПФ все время пытаются найти какие-то формы, чтобы, условно говоря, не потерять свой бизнес и как-то его увеличить. Вот отсюда и растут ноги у всех разговоров вроде нынешнего на ПМЭФ. Это просто попытки поддержать НПФ.
«СП»: Так чего ж этот механизм все поддерживают, поддерживают, а особого проку от него ни гражданам, ни государству нет? Ликвидировали бы НПФ, как нерентабельные, да и дело с концом.
— Понимаете, я бы не сказал, что этот механизм нежизнеспособен или нерентабелен. НПФ выполняют свое предназначение, но дело в том, что это может происходить только в условиях стабильной экономики. В стабильных-то условиях граждане спокойно бы вкладывались в какой-то НПФ, а тот, в свою очередь, куда-то еще, скажем, в криптовалютую какую-то, и этот стартап принес бы по итогу прибыль в 1000%. Ну кому от этого плохо?
Но для этого в стране должен быть, во-первых, не такой высокий уровень инфляции, как сейчас. Это нивелировало бы угрозы обесценивания средств НПФ. Во-вторых, должен быть широкий средний класс — люди, не очень богатые, но с хорошими доходами, которые позволяли бы им безболезненно для текущего бюджета систематически вынимать какие-то средства для долгосрочного накопления. В-третьих, должен функционировать механизм эффективного развития фондового рынка, позволяющий зарабатывать средства раза в два выше уровня инфляции. И, в-четвертых, у населения в массе своей не должно быть искусов потратить средства здесь и сейчас. Только при совокупности этих четырех факторов НПФ будут вполне эффективны.
В условиях же финансовой нестабильности, финансовых кризисов НПФ неэффективны, что прекрасно показал опыт Чили, где крупные экономические потрясения 80-х годов прошлого века привели к том, что все накопления местных НПФ просто рухнули.
